Франкл говорит о невротизации человечества, обусловленной наличием экзистенци ального вакуума. Глобальное воздействие экзистенциального вакуума не ограничива ется индуцированием чувства бессмысленности и ноогенных неврозов. Франкл исполь зует термин «массовая невротическая триада» (Frankl, 1975a, р. 96) при описании трех основных эффектов: депрессии, наркомании и агрессии. Относительно депрессии су ществуют объективные свидетельства того, что уровень самоубийств растет, особенно среди молодых. Франкл видит причину этого в распространяющейся экзистенциаль ной фрустрации. Что касается наркомании, то люди, имеющие низкие жизненные цели, с большей степенью вероятности будут пробовать найти смысл в наркотиках, чем те люди, которые имеют четко определенные высокие цели в жизни. Наркоманы часто утверждают, что они обратились к наркотикам, желая найти смысл в жизни. Многие алкоголики также страдают от ощущения бессмысленности. Что касается агрессии, в экзистенциальном вакууме процветает не только сексуальное либидо, но и «агрессив ное деструдо» (destrudo — от латинского destruo, «разрушать»). Франкл уверен, что статистические данные говорят в пользу его гипотезы, согласно которой люди с наи большей вероятностью становятся агрессивными тогда, когда их захватывают чувства пустоты и бессмысленности.

Клинического психолога Марии Петросян.

Указанная триада - представляется автору, как можно заключить из эмотивно-блуждающего стиля повествования, в виде чего-то однопланового. По крайней мере, я так заключил и хочу это мнение оспорить. Дело в следующем: это, так называемое "инфантильное трио", или триада - не представляет собой совокупность сущностей одного типа. Это - центральная причинно-следственная цепочка невротичесой патологии.

1. Инфантильное всемогущество;


2. Патологическое чувство вины;


3. Нравственный мазохизм.

Уже беглый взгляд на перечисленное - немного разбирающемуся в психологии позволяет оценить, что это именно последовательность "Верование - Переживание - Поведение" . Заметить можно, что такая концепция упрощена, но имеет определённую - и довольно значимую - эвристическую ценность.

А именно, заключается эта ценность в том, что верования о собственном всемогуществе - признаются психоанализом наших дней в качестве части недоразвитого, невротического Супер-Эго. Это, проще выражаясь - представления о "должно", превосходящие реалистичное "могу". На уровне визуальных аналогий, я слыхал от нескольких аналитиков фразы в духе "В психоанализе Эго становится больше Супер-Эго" - что на человеко-русский переводится "должен не больше, чем могу".

Соответственно - у невротического пациента его многообразные "должнанизмы" заметно превышают возможности, доступные в реальных условиях. То есть по обратной аналогии, Сверх-Я "больше" (важнее, правильнее, значимей), чем Я. Точнее - иррациональные идеи о том, как должно быть (согласно магическим верованиям о всемогуществе), попросту более достоверны с невротической перспективы, чем рациональная оценка актуальных обстоятельств.

Рассмотрим всё же по очереди.

Всемогущество.
Инфантильная вера во всемогущество - является ядерным, определяющим ингредиентом того, что называют магическим мышлением. Более широко такое мышление определяют как представление-переживание близкой и неразрывной связи между внутренним, субъективным миром идей и переживаний с одной стороны - и реальным миром объективных событий с другой.

Зигмунд Фрейд проследил и описал в моей излюбленной его работе "Тотем и табу" (по некоторым источникам - и сам Зигмунд считал этот тематический сборник своей лучшей работой, по крайней мере в жанре эссе) несколько ключевых особенностей идей всемогущества и магического мышления в целом:

Всемогущие верования характерны для ранних, архаичных стадий развития и в филогенезе, развитии человека как вида, и в онтогенезе, развитии каждой отдельной особи. Вполне можно сказать, что для младенца всемогущество - это нормальное состояние до определённой поры. Маргарет Малер связывает возникновение подобных представлений с моментом, когда малыш обретает способность перемещаться в пространстве самостоятельно; многие другие авторы, например Шандор Ференци - описывают ещё более ранние обстоятельства, которые можно с переживанием "магической силы желания" соотнести.

"Мантия" всемогущества также имеет прослеживаемый исторически психологический путь. Сперва это свойство отождествляется с собственным Я, затем - переносится на внешние фигуры и в конечном итоге рассыпается под воздействием реальности и развития рациональных способностей. Фрейд соотносил эти три условных этапа с фазами эволюции человеческого сознания - сперва магия возникает как иллюзорная возможность всемогущего контроля окружающего мира.

Чуть позже - формируется известное мифическое, и затем религиозное представление - о том, что всемогущие сущности имеют место быть, но к сожалению, это не я и не мои сородичи. В качестве последнего этапа Зигмунд называл научное мировоззрение - где никаких всемогущих персонажей нет; существуют только законы природы, подчиняющие причинам и следствиям.

В индивидуальном процессе развития - полное соответствие: от собственного всемогущества ребёнок переходит к приписыванию всемогущества значимым взрослым, родителям. И, по идее - в ходе жизнедеятельности идея о вообще чьём-либо всемогуществе должна устраняться. Но нет, как показывает опыт - автоматически это не происходит, многие так и сохраняют архаические представления разной степени оголтелости.

Ради примера - можем себя протестировать на доверие таким утверждениям:

• "В моей жизни всё зависит от меня" .


• "Смог кто-то из людей - и у меня тоже получится".


• "Добиться можно чего угодно, если по настоящему захотеть".

И далее в том же духе. Достаточно часто можно увидеть подобные изречения в популярных публикациях и программах, вроде бы о психологии. Но это - магия, в своём инфантильном и патогенном смысле. Патология следует непосредственно за тем, как всемогущие и магические установки сталкиваются с неподчиняющейся им реальностью.

Вина.
Существует здоровая, зрелая форма чувства вины - некоторые её предпочитают называть сожалением. Это - естественное чувство, происходящее из восприятия причинения незаслуженного вреда кому-то значимому, сопровождаемое импульсом исправить содеянное, возместить ущерб. Таким образом, вину относят к так называемым про-социальным эмоциям, которые имеют конструктивную для сообщества особей функцию.

Невротическая вина - это нечто иное. Это переживание патологическое, разрушительное и - что важно - чаще всего не имеет в основе реально совершённых актов неправомерного причинения зла кому-либо. Вина невротика - следствие хронического нарушения магических предписаний к собственным мыслям и чувствам. Иначе говоря, это вина за преступления, которых человек просто не совершал. Фрейд писал, что иррациональное чувство вины невротика - впору массовому убийце-рецидивисту, если бы это всё обуславливалось рациональными поводами и доводами.

Однако причина инфантильной вины и, как сейчас признаётся - невротической патологии характера вообще, не происходит из рациональной оценки. Её источник - рассмотренное выше всемогущество и магическое мышление. В частности, это "всемогущество мысли", словами одного из пациентов - уравнение значимости внутренних фантазий и реальных действий. В какой-то степени, и душевно больной, и ребёнок ощущают свои мысли полностью равноценными своим поступкам. Взрослому сознанию вполне очевидно, насколько это не так - но в бессознательном подобные скрытые установки вполне могут сохраняться очень долго, хоть всю жизнь. Наравне с указанными выше идеями о "всё зависит от меня" и так далее.

Другое свойство невротической вины - она также бессознательна. Парадокс, но несмотря на вроде бы постоянное чувство собственной повинности, невротик даже не осознаёт этого. Более того - переживание вины как таковой избегается всеми возможными способами. Ведущий из которых - следующий элемент системы, самонаказание или моральный мазохизм.

Мазохизм.
Под мазохизмом здесь и в большинстве современных психоаналитических источников имеется в виду не половое извращение. Хотя это первое и основное значение: переживание наслаждения от причиняемой себе (другими или собой же) боли.

Моральный мазохизм - это обобщение бессознательного поведения невротика, которое направлено на бестолковое и бесконечное псевдо-искупление инфантильной вины. Хабиб Дэванлу называет проявление этого механизма в психотерапии "большим сопротивлением вины". Об этом также писал и Фрейд: бессознательные структуры СверхЯ пациента просто-напросто "не хотят", чтобы произошло лечение - ведь иначе "преступник останется безнаказанным".

Эта теория может выглядеть, даже для психологов, излишне драматичной и спекулятивной. Однако множество эмпирических фактов она объясняет, не создавая противоречий. Так, например, довольно значительная группа пациентов, в частности депрессивных - от поддерживающей терапии не то что не получает улучшения, а ещё более обостряет симптомы. Психоаналитическая интерпретация - состоит в том, что получение "незаслуженной" заботы, поддержки и помощи вызывает мощное противодействие со стороны нездорового Сверх-Я.

В русле этой "пенитенциарной" деятельности - психодинамическая традиция выделила множество частных способов создавать себе проблемы, все из которых сводятся к единой мазохистской мотивации:

• Само-Лишение (Аутодепривация) - вроде бы "случайная" невозможность удовлетворять свои потребности и поддерживать собственный комфорт;


• Самонебрежение - или, как сейчас именуют скорбные головой в "терапевтических сообществах", неглект - пренебрежение собственной волей, желаниями, правами и так далее. Любопытно, что нередко это является частью "синдрома жертвы" - когда пациент, якобы "неспособный" заботиться о себе сам, проецирует "неглект" на окружающих, ожидая от них опеки и удовлетворения своих же нужд;


• Самонападение (Аутоагрессия) - вполне заметные способы причинить себе ущерб, от мягкого, но всё же бессмысленного самопорицания до


• Самоповреждение - причинение себе физически болезненных ощущений; иногда может выглядеть как "половой мазохизм", и тем не менее оказывается именно нравственным способом "искупления";


• Самосаботаж - подрыв успеха собственных начинаний, целей и прочее из этой серии;


• Самоотрицание и/или Самоотвержение - в целом понятное явление. К слову, без конца упоминаемое безусловное принятие - антидот не против обесценивания или другой формы осуждения, а именно от отрицания себя.


• Провокация агрессии от окружающих - более явный паттерн поведения, чаще всего включающий в себя проективную идентификацию и тот или иной вариант патологического переноса.

Вся эта трида - в целом может быть названа попросту "Деструктивной Невротической Системой" (Н. Кун), более метафорично - "Нарушитель Бессознательного" (Perpetrator of Unconscious - Х. Дэванлу). При любом названии основное - подчернкуть имперсональность и сугубо механическую природу этих психологических механизмов, причиняющих страдания и несчастья пациентам. В общем, это же выразил и Фрейд - "где было Оно, там Я должен стать".

В качестве мини-вывода - могу вставить мнемоничную фразу Альберта Эллиса: "Cherchez la should, cherchez lе must" - в непонятной ситуации стоит обратиться к поиску всемогущего обязательства и его опровергнуть.

Одной из фундаментальных психоаналитических работ, раскрывающих психоаналитические корни ревности является работа З. Фрейда «О некоторых невротических механизмах при ревности, паранойе и гомосексуализме» (1921). В этой работе отец психоанализа выделяет три уровня «ненормально усилившейся ревности, с которыми приходится иметь дело анализу». На каждом уровне ревности преобладает свой специфический механизм, а более глубокий уровень выводится из менее глубокого. Иными словами содержание третьего уровня ревности можно проработать, только проработав содержание двух предыдущих уровней. Стоит акцентировать внимание именно на топике, а не структуре, так как отец психоанализа говорит не о составляющих элементах, а динамических слоях ревности, каждый из которых имеет свои характерные механизмы. Эти слои ревности Фрейд обозначил как: а) конкурирующая ревность, б) спроецированная ревность и в) бредовая ревность.

Конкурирующая ревность, согласно Фрейду, «состоит в основном из печали, боли из-за предполагаемой потери объекта любви и нарциссической обиды, насколько одно можно отделить от другого, далее из враждебных чувств к предпочтенному сопернику и из более или менее большого вклада самокритики, которая хочет сделать собственное „я“ ответственным за потерю любви»14, с. 219. Ревность этого порядка является наиболее диагностируемой и генетически не столь сложной, если сравнивать с более глубокими ее слоями. Вместе с тем, нельзя говорить, что в этом случае содержание ревности полностью конгруэнтно происходящему.

Содержание спроецированной ревности уже определяется ее обозначением, а именно - защитными проективными механизмами. Побуждения собственной неверности подвергаются вытеснению и затем проецируются на собственного партнера. Теперь уже не сам человек испытывает мотивацию неверности, а его партнер. Соответственно, выраженная подозрительность в отношении верности партнера в этом случае имеет корни в проективных тенденциях.

Если проективная ревность однозначно поддается психоаналитическому вмешательству, в ходе которого раскрываются ее истинные причины, кроющиеся в бессознательной мотивации собственной неверности, то с ревностью третьего порядка, а именно - бредовой, дело обстоит сложнее. Бредовая ревность имеет схожие механизмы с проективной. Однако в этом случае происходит, в определенном смысле, инверсия,- гомосексуальный компонент преобразуется в ревность. Иными словами, здесь происходит своеобразное проективное отыгрывание собственных влечений в отношении объектов того же пола с помощью партнера/партнершы, где уже саму ситуацию, как уточняет Фрейд: «…можно было бы описать (у мужчины) формулой: „Я его не люблю, она его любит“»14, с. 221. Таким образом, согласно Фрейду, в основе этой ревности лежат скрытые гомосексуальные мотивы. «Также и она происходит из вытесненных стремлений к неверности,- рассуждает Фрейд,- но объектами этих фантазий являются лица того же пола. Бредовая ревность соответствует перебродившему гомосексуализму и по праву отстаивает свое место среди классических форм паранойи»14, с. 221.

Бредовая ревность в содержательно-динамическом плане тесно связана с паранойей. Ревность, в этом случае, служит своего рода защитой от гомосексуализма. В возникшей триаде «ревность - паранойя - гомосексуальность», первые два явления, а именно ревность и паранойя являются своеобразными защитами от гомосексуальности. Стоит отметить, что в настоящее время существует тенденция считать ведущим членом этой триады паранойю9.

Стоит отметить, что схожая точка зрения имеет место в работах Ш. Ференци. Так, еще в 1913 году Ференци, опираясь на анализ нескольких клинических случаев, рассматривал взаимосвязь ревности, гомосексуальности и паранойи13.

Карен Хорни о ревности: базальная тревога и невротическая потребность в любви

В своей работе «Невротическая личность нашего времени» Карен Хорни рассматривает ревность, в ее невротическом варианте, в качестве одной из основных форм проявления невротической потребности в любви. При этом сама невротическая потребность в любви является составляющей одного из основных защитных образований, продуцируемых личностью и направленных на снижение уровня базальной тревоги. Согласно Хорни, в этом случае уместна следующая формула: «если вы меня любите, вы не причините мне зла»12. Базальная тревога является фундаментальным образованием, краеугольным камнем концепции Хорни, вокруг которого строятся остальные психологические механизмы. Без понимания этого психологического образования понять остальные образования практически невозможно. Что представляет собой базальная тревога? Базальная тревога, представляет собой чувство одиночества, изолированности и незащищенности в потенциально опасном мире. Она формируется в ответ на ансамбль факторов нарушающих психоэмоциональную безопасность ребенка,- формируется тогда, когда ребенок не способен справиться со своим негативным психоэмоциональным опытом. Сформированная в ответ враждебность вытесняется и создает почву для дальнейшего развития тревоги. При этом сам процесс вытеснения враждебности является наиболее опасным, он осуществляется под влиянием беспомощности, страха, угрозы потерять родительскую любовь и чувства вины.

Базальная тревога представляет собой стабильную личностную структуру, имеющую фундаментальный характер и определяющую последующую систему отношений человека с окружением, независимо от его формальной специфики. Само ее содержание и производные создают основу и, в определенной мере, обрекают последующую систему взаимоотношений с окружением, привнося туда свой невротический оттенок. Согласно Хорни, базальная тревога несет в себе изначальный антагонизм «…между желанием полагаться на других и невозможностью сделать это вследствие идущего из глубины недоверия и враждебного чувства к ним»12. Последнее в контексте нашего рассуждения играет ключевую роль, так как задает структуру, на основе которой и возникает ревность.

Одним из средств защиты от базальной тревоги является любовь. Данная потребностная ориентация может иметь разную интенсивность, от нормальной до невротической,- последнее определяется степенью интенсификации базальной тревоги.

В основном фокусируясь на невротической потребности в любви, Хорни описывает ее основные специфические характеристики, среди которых можно выделить ненасытность и навязчивый характер. В соответствии с этим, Хорни выделяет две формы проявления «ненасытности в любви»: ревность и требования абсолютной и безусловной любви. «Невротическая ревность,- отмечает К. Хорни,- в отличие от ревности здорового человека, которая может быть адекватной реакцией на опасность потери чьей-то любви, совершенно непропорциональна опасности. Она диктуется постоянным страхом утратить обладание данным человеком или его любовь; вследствие этого любой другой интерес, который может быть у данного человека, представляет потенциальную опасность»12, с. 97.

Таким образом, ревность, согласно концепции К. Хорни, является одной из характеристик невротической потребности в любви, которая продуцируется базальной тревогой. Стоит отметить, что достаточно часто эта защитная форма практически не осознается. Рационализированная оболочка создает порой сложно преодолимую пропасть между глубокой тревожностью и интерперсональной тенденцией к обладанию объектом. Так как достаточно часто только «колебания» объекта в контексте демонстрации своей автономности заставляют активироваться механизмы тревоги у субъекта ревности.

Похожая информация.

Невротические расстройства

(по Менделееву В.Д.)

Длительные и хронические психотравмирующие воздействия на человека приводят к формированию типичных невротических симптомокомплексов:

- астенического,

- депрессивного,

- ипохондрического,

- ананкастического.

Характерной для неврозов является триада невротических расстройств:

1. Невроз вызывается психической травмой.

2. Одно жизненное событие становится психической травмой и «звучит» в симптомах заболевания в случаях повышенной значимости.

3. После исчезновения психической травмы или по прошествии времени невротические симптомы не исчезают .

Астенеический синдром в рамках невротических расстройств является ответом личности и организма на психическую травму. Он проявляется такими симптомами, как:

Раздражительность,

Эмоциональная лабильность,

Непереносимость громких звуков, света,

Периоды негодования в случаях критики или осуждения со стороны окружающих,

Снижение работоспособности в силу быстрой утомляемости,

Физическая слабость в течение дня,

Сонливость,

Нарушения сна

(расстройства засыпания, кошмарные сновидения, отсутствие чувства свежести после пробуждения).

Депрессивный синдром характеризуется:

Снижением настроения,

Фиксацией на психостимулирующей ситуации,

Появлением мыслей о никчемности и бесперспективности жизни, невозможности найти выход из сложившейся ситуации.

Ипохондрический синдром проявляется фиксацией внимания пациента на состоянии своего физического здоровья с преувеличением тяжести имеющихся расстройств, выискиванием несуществующих нарушений. Он может сопровождаться тревогой и страхами.

Особенное место в ряду невротических синдромов занимают навязчивые (ананкастические) состояния . Они встречаются в трех вариантах:

- обсессии,

- фобии,

- компульсии.

Под обсессиями в клинике лечения неврозов понимают навязчивые мысли, воспоминания, представления, овладевающие сознанием больного и от которых он не может избавиться волевым усилием. Мысли «приходят в голову» как бы автоматически, тревожат, мешают заниматься обычной деятельностью. Нередко встречаются навязчивое влечение запоминать имена и названия (ономатомания), навязчивый счет (арифмомания), при котором человек склонен постоянно посчитывать какие-либо предметы - окна в домах, номера машин, ступени на лестнице.

Компульсии проявляются навязчивыми не поддающимися коррекции и контролю действиями. К ним относятся, например: тикозные расстройства, навязчивое непреодолимое обкусывание и проглатывание ногтей (онихофагия), выдергивание волос (трихотилломания), сосание пальцев. Встречаются двигательные ритуалы в виде навязчивого иытья рук с целью исключения случайного заражения, навязчивых поступков (псевдосуеверий) - носить сумку только пряжкой внутрь, не наступать на трещины в асфальте и т.д.

Страхи (фобии) составляют самую многочисленную группу навязчивых состояний. Насчитывается более 300 форм навязчивых страхов. Наиболее известными являются социальные фобии, суть которых заключается в навязчивом страхе испытать внимание окружающих или совершить нечто, вызывающее их неудовольствие. К таким социофобиям относят: страх покраснения на людях (эрейтофобия), страх показаться смешным (скопофобия) страх неударжания газов в кишечнике или страх рвоты в обществе, страх рассмеяться на похоронах или в неподходящем месте. Нередко встречаются нозофобии - навязчивые страхи заболеть какой-либо болезнью: инфарктом миокарда (кардиофобия), раком (канцерофобия), сифилисом (сифилофобия), СПИДом (спидофобия), страх сойти с ума (лиссофобия), получить запредельную дозу облучения. Особыми видами фобий (страхов) являются агорафобия и клаустрофобия, являющиеся по сути метафобиями, т.е. навязчивым страхом, возникающим вследствие существования у человека иных фобий (страхов). При агорафобии навязчивый страх затрагивает нахождение в открытых и больших пространствах (на улице, площади, в толпе), при клаустрофобии - в закрытых, замкнутых помещениях (лифте, вагоне поезда, салоне трамвая или автобуса). В первую очередь, возникает страх оказаться оставленным без помощи (например, потерять сознание). Клинически навязчивые страхи сопровождаются паническими атаками, выраженной тревогой, часто двигательным беспокойством и неусидчивостью.

В развитии невроза есть закономерная этапность клинических проявлений.

На первом (когнитивном) этапе , возникающем непосредственно вслед за действием психотравмирующей ситуации, психическая деятельность пациентов направлена на осознание случившегося. Больные при этом могут находится в различном эмоциональном состоянии - депрессивном, дисфорическом, апатическом, эйфорическом, но чаще других полиморфном. Большинство больных пытается ответить себе на такие вопросы: «Что же случилось, как это угрожает социальному, психологическому или какому-либо иному статусу, что думают по поводу события близкие люди» и пр. Происходит своеобразная «ориентировка на местности» (фаза ориентации). Пациенты пытаются понять новые условия, в которые поставлены ситуацией, выявить отрицательные и положительные стороны нового статуса, т.е. «сориентироваться в настоящем». Ориентация в настоящем является лишь одной из сторон психологической ориентировки, другие - ориентировка в прошлом и будущем - возникают на иных этапах формирования невротических расстройств.

Во второй фазе когнитивного этапа больными производится оценочная психическая деятельность, т.е. событие ранжируется по значимости, степени влияния на всевозможные стороны жизни пациента, серьезности возникших изменений в связи с психической травмой.

Фаза оценки в клинике лечения неврозов используется больными для ответов на вопрос о причинах конфликта, виновниках возникшей ситуации. Тщательно и скрупулезно воспроизводятся в памяти и анализируются ситуация и весь комплекс факторов, предшествовавших ей. Пациент в своих размышлениях доходит до воспоминаний детства, обид, нанесенных ему в течение жизни. Нет эйфорического и апатического симптомокомплексов, доминирует депрессивная симптоматика (разочарование, растерянность, недоумение, обида). Обида - наиболее широко представленное на первом этапе психическое переживание - возникает вследствие несовпадения завышенного, излишне оптимистичного или доверчивого отношения к окружающим и реальной оценкой их действий в условиях конфликта или любого иного взаимоотношения. Сходная закономерность наблюдается и при аффекте разочарования, и при чувстве растерянности и недоумения.

Вслед за первым (когнитивным) этапом формирования невротических расстройств возникает второй - аффективно-мотивационный . Продолжительность второго этапа достигает нескольких месяцев. Этот этап проявляется следующими симптомокомплексами: депрессивным, тревожно-депрессивным, фобическим, истерическим, ипохондрическим. Поведение больных определяется преобладающим симптомокомплексом, действия диктуются эмоциональными переживаниями, воспоминаниями о психотравмирующем эпизоде и о продолжавшемся воздействии неразрешимого конфликта. Пациенты нацелены на поверхностный анализ происшедшего, своего поведения и поведения «обидчиков» или размышляют о настоящем психическом неблагополучии. В этот период появляется комплекс соматизированных и соматоформных расстройств: цефалгий, вегетативных кризов, нарушений дыхания, пищеварения и пр. Пациенты сосредоточены на настоящем, ищут помощи и сочувствия в связи с психосоматическими проявлениями. Своеобразное «бегство в болезнь» может рассматриваться как уклонение от трезвой оценки реальности и неспособности разрешить конфликт, с другой - невозможность, нежелание или неумение спрогнозировать варианты исходов выбранного стереотипа собственных действий и поступков.

В дальнейшем наступает антиципационный этап формирования невротических расстройств. Он - определяющий. Здесь формируется альтернатива: либо пациент создает логическую (когнитивную) базу для использования методов психологической компенсации и самостоятельно справляется с эмоциями (аффективной симптоматикой), либо личностная особенности и интеллектуальный багаж не позволяют ему применять действия корректирующие психику и невротическая реакция переходит в стойкое невротическое состояние. Тогда, при структурировании будущего, пациенты нацелены на моновариантный прогноз, который заключается в пессимистической оценке исходов разрешения конфликта («ничего уже сделать нельзя»; «былого не вернуть», «раньше надо было думать»), признании малозначимости собственной роли в возможном разрешении ситуации («я человек слабый, мне не по плечу поднять этот груз»; «все будет плохо»).

Четвертый (поведенческий) этап формирования невротических расстройств определяет линию стратегии поведения в условиях, когда конфликт продолжает оставаться неразрешенным, и с психологическими феноменами сочетаются тяжело протекающие вегетативно-сосудистые и другие соматические эквиваленты психических расстройств.

Статью подготовил профессор Никифоров Игорь Анатольевич . Клиника лечения неврозов при кафедре наркологии и психотерапии осуществляет психотерапию неврозов , лечит неврозы (в том числе невроз навязчивых состояний ), консультирует как лечить невроз.

Валидность клинических шкал определялась путем сопоставления результатов исследования с помощью описываемой методики различных групп больных с клинически идентифицированным синдромом между собой и с группой здоровых лиц.

Сопоставление профилей больных с различными нозологическими формами (шизофрения, органические поражения центральной нервной системы различной этиологии, маниакально-депрессивный психоз, неврозы и психопатии) и различными психопатологическими синдромами позволило установить, что профиль методики многостороннего исследования личности не зависит от нозологической принадлежности заболевания, а определяется психопатологическим синдромом.

Важное достоинство методики многостороннего исследования личности заключается в возможности построения усредненного профиля любой группы испытуемых, выделенной с использованием внешнего по отношению к методике критерия. При построении усредненного профиля в качестве показателей по отдельным шкалам используются средние для данной группы значения (в Т-баллах), а методы вариационной статистики позволяют судить о принадлежности того или иного наблюдения к рассматриваемому ряду, о величине разброса и о достоверности различий между усредненными профилями любых выделенных групп. Следует полагать, что при построении усредненного профиля любой группы, репрезентативной для исследуемой совокупности, нивелирование индивидуальных тенденций позволяет оценить тенденции, свойственные группе в целом.

Шкалы невротической триады

Шкалы, расположенные в левой половине профиля - первая, вторая и третья, в литературе, посвященной тесту MMPI, часто объединяются термином «невротическая триада», поскольку повышение профиля на этих шкалах обычно наблюдается при невротических расстройствах. Невротические реакции связаны с недостаточностью физических и психических ресурсов индивидуума для реализации мотивированного поведения в определенной ситуации. Блокада мотивированного поведения, направленного на удовлетворение актуальных потребностей, которая лежит в основе невротических явлений, обычно обозначается термином «фрустрация».

При формировании невротических расстройств наибольшее патогенное значение имеют не пассивные препятствия, мешающие удовлетворению актуальной потребности, а невозможность реализации мотивированного поведения в связи с наличием сравнимых по силе, но разнонаправленных потребностей. В этом случае неадаптивное поведение, связанное с затруднением выбора одной из одновременно существующих и конкурирующих программ, представляет собой выражение интрапсихического конфликта. Подъем профиля на невротических шкалах может быть обусловлен любым из трех возможных типов конфликта: необходимостью выбора между двумя равно желательными возможностями; неизбежностью выбора между двумя в равной мере нежелательными возможностями или необходимостью выбора между достижением желаемого ценой нежелательных переживаний и отказом от желаемого, чтобы избежать этих переживаний.

Однако характер профиля определяется не типом конфликта, а степенью участия в формировании поведения механизмов интрапсихической адаптации и характером этих механизмов, которые в конечном счете определяют клиническую картину невроза. Профиль на шкалах невротической триады и выраженность его подъема по седьмой шкале достаточно точно отражают характер невротических синдромов. При этом важно также учитывать соотношение результатов, полученных по этим шкалам и по другим шкалам профиля. Необходимо отметить, что термин «невротическая триада» отражает только высокую ценность этих шкал для исследования невротических типов реакций, но ни в коей мере не исключает повышения профиля на этих шкалах (в сочетании с другими шкалами профиля) при других формах патологии. В случае, если пики профиля не выходят за границы нормальных колебаний, они характеризуют определенные формы нормальных психических реакций.